Интервью с маэстро из Германии Людгером Ломанном

Гастроли Людгера Ломанна в России проходят при поддержке Гёте-Института в Москве.

Людгер Ломанн: «Немцы сожалеют о страшных событиях прошлого…»

Концертный сезон Казанской государственной консерватории имени Н.Г.Жиганова открыл известный немецкий органист, профессор Высшей школы музыки Штутгарта Людгер Ломанн. Основой его сольной программы стали произведения композиторов, запрещённых в Германии в эпоху правления Третьего рейха: Феликса Мендельсона-Бартольди, Хуго Дистлера, Гюнтера Рафаэля, Ференца Листа. Этот концерт стал первым в его туре по пяти городам России. На следующее утро после концерта нам удалось побеседовать с музыкантом.

– Для нас огромная честь, что именно Вы открыли новый сезон Казанской консерватории. Как родилась идея создания такой необычной концертной программы?

– Три недели назад исполнилось 80 лет со дня начала Второй мировой войны – 1 сентября 1939 года. Я попросил своего менеджера создать тематическую программу, желая обратиться к ужасным последствиям правления Гитлера. Первое, о чем я подумал, – это будет интересно, но нелегко. И я понял, что было бы неплохо включить эту программу в тур по России, поскольку ваша страна пострадала в этой войне сильнее, чем большинство других государств. Мне хотелось показать, что мы – немцы, сожалеем о страшных событиях прошлого, и что нацистский режим повлиял на культурную жизнь в самой Германии.

– Вы уже не в первый раз приезжаете в Россию с концертами. Чем Вам запоминаются эти визиты?

– Россию я посетил уже 25 раз, впервые это было в 1995 году. Обычно я приезжаю по три-четыре раза в год. Поездки в Россию для меня всегда оставались и остаются желанными – тут у меня много друзей, меня вдохновляет здешняя атмосфера и публика, которая оказывает тёплый приём. Я, кстати, мечтаю выучить русский язык. Должен признаться, я большой поклонник русской литературы. В молодости я прочёл все сочинения Достоевского. Да, я читал и других русских писателей, но Достоевский остается моим любимым. Сейчас, находясь в концертном туре, я с удовольствием перечитываю «Братьев Карамазовых».

– У Вас очень напряженный график тура…

– Да, это даётся нелегко. Когда у тебя всего несколько часов на репетицию или ты приезжаешь в день концерта, это заставляет понервничать. Не знаешь, как ты будешь себя чувствовать после дороги, мне уже 65 лет… После гастролей мне однозначно нужно будет отдохнуть.

Вы уже имели опыт игры на нашем органе. Что можете сказать об этом инструменте?

– Он считается одним из лучших в России, и это правда. Я нахожусь под большим впечатлением – этот инструмент содержит в себе индивидуальные характеристики, которых сейчас не найти даже в самых новых инструментах. Да, они сделаны идеально, но все равно уступают в деталях.


У вас в Штутгарте учатся студенты из России. Как Вы оцениваете их уровень?

– Сложно обобщить, но замечу, что российские студенты числятся среди моих лучших учеников. Система школьного музыкального образования в вашей стране гораздо лучше, чем в других государствах. Со всеми своими русскими учениками я могу говорить о тонкостях гармонии, и они меня поймут. Другим порой приходится объяснять элементарную теорию музыки. Кроме того, русские музыканты очень техничны. В основном, благодаря крепкой пианистической подготовке, которой славится Россия. Некоторые критикуют их, говоря: «О, они играют на органе, как пианисты». Да, раньше это могло вызывать проблемы, но сейчас я не вижу ничего в этом плохого. Конечно, некоторые штрихи не идеальны, но это можно исправить, и мы над этим работаем.

– То есть, техника игры на фортепиано и на органе сильно отличается?

– Колоссальная разница в движениях. Если на фортепиано важно, как ты прикасаешься к клавише, то на органе – как ты ее отпускаешь. На органе ты фокусируешься на движениях пальцев, на фортепиано внимание переключается на кисти рук.

Вы ведь тоже начинали как пианист?

– Я никогда не считал себя хорошим пианистом. Да, в детстве я брал уроки игры на фортепиано. Потом моего педагога не стало, и я всерьёз увлекся органом. Меня, маленького мальчика, эта большая шумная машина увлекала гораздо больше, чем игрушечные паровозики. В 17 лет я снова возобновил занятия на фортепиано, но, к сожалению, в моем маленьком городе не было хорошего педагога. А для органиста фортепиано может стать хорошим инструментом в импровизационной практике.

– У органистов есть конкуренция?

– Раньше орган был не настолько популярен. Но сейчас органистов становится больше, открываются новые залы, устанавливаются органы… к примеру, раньше в Японии было всего два органа, а сегодня их уже тридцать. Публике тоже тяжело – она не знает, какой концерт ей посетить, какого исполнителя выбрать. В итоге добиться полного зала стало очень тяжело, эта проблема есть сегодня и в Германии.

– Тем не менее, вчера зал был полон. В Казани Вы были несколько лет назад. Помните свои впечатления?

– Казань – один из моих любимых городов России. К сожалению, в этот раз я не смог насладиться ею в полной мере, так как был здесь всего 36 часов. Но в прошлый раз я совершил прогулку по воде – было очень красиво. Знаете, я восхищён слиянием культур в Татарстане. Это создаёт особый колорит, особую неповторимость. На концерты в Казани ко мне приходят люди самых разных культур, и это очень необычно и здорово.

Беседовали Майя Швецова и Александра Нагорнова
Казанская государственная консерватория им. Н.Г.Жиганова

Exit mobile version